«Нам сделали предложение, и мы посчитали, что сейчас целесообразно окэшиться»
– Мирас, ваша стартаперская карьера началась с проекта для сельского хозяйства. Можете рассказать, как сложилась его судьба?
– На первых порах было все хорошо. После запуска платформы довольно быстро появились платящие клиенты, а потом получили $150 тысяч инвестиций от австралийского венчурного фонда в Гонконге. Однако позже выяснилось, что для развития требовалось гораздо больше денег. К примеру, ближайший конкурент примерно в тоже время закрыл раунд на $10 млн, при этом еще не имея выручки. У нас тогда на рынке, а может и до сих пор, нет таких денег. В связи с этим проект пришлось закрыть.
– Что было дальше? Когда решились на запуск нового стартапа?
– Практически сразу. Тогда мой нынешний кофаундер по JobEscape Маргулан Ермек делал для BI Group проект по распознаванию лиц. Дело в том, что ремонтом квартир «под ключ» в их домах занималась одна компания. И BI Group нужен был инструмент, чтобы отслеживать, пришел ли сотрудник на смену или нет, так как от этого зависело, получится ли сдать объект в срок.
Правда, стало быстро понятно, что кроме BI Group такое решение в Казахстане особо никому не надо. И когда я закрывал свой AgroTech-проект, Маргулан попросил помочь ему по бизнесовой части. В результате сделали пивот в сторону образования: нам этот рынок казался более перспективным. Тем более, как раз началась пандемия коронавируса и многие вещи стали активнее переходить в онлайн-формат. Так решили делать систему античитинга для сдачи экзаменов.
– Насколько удачным получился этот проект?
– С ним удалось сделать экзит. Он был адекватный по мерам казахстанского рынка. Ребята посмотрели нашу прибыль, смоделировали оценку и выкупили как private equity. Сумма была шестизначная, но при этом меньше миллиона долларов.
Почему решили продать? Нам сделали предложение, и мы посчитали, что сейчас целесообразно окэшиться. Потому что на тот момент было непонятно, что будет после коронавируса с экзаменами. Поэтому решили продать проект и идти дальше.
Для меня, на тот момент 23-летнего парня, деньги от экзита были значимой суммой: на хлеб с маслом и черной икрой хватило. В общем, все классно.
«Закинули с кофаундером на старте $20 тысяч личных денег»
– История с JobEscape случилась сразу после экзита?
– Нет. Подумал, что слегка устал от стартапов и хочу пойти в найм – впервые в жизни. Переехал в Дубай, где работал в департаменте стратегии, во внутреннем консалтинге DIFC (Международный финансовый центр Дубая – свободная экономическая зона с независимым органом финансового регулирования и судебной системой, основанной на английском общем праве – прим. Digital Business). Правда, мне там не понравилось. Большая часть моего функционала заключалась в клепании презентаций для CEO, который смотрел первую и последнюю страницу, после чего говорил: «OK, cool». Этим максимально не хотелось заниматься.
А Маргулан тогда работал в структуре украинского холдинга Genesis (специализируется на разработке сайтов, мобильных приложений, ИТ-аутсорсинге и консалтинге – прим. Digital Business). Там он занимался performance marketing – крутил рекламу в Google, Meta и так далее. В результате Маргулан предложил запустить в Казахстане свой B2C-проект со ставкой на performance marketing. Набросали несколько идей, после чего пришли к двум продуктам. Сделали MVP и выкатили их на тест, чтобы посмотреть спрос.
Первый – сервис для беременных с различными советами и упражнениями Bloomy. Но быстро поняли, что в истории с подобным решением берем на себя большую ответственность. Ведь к каждой женщине нужен индивидуальный подход. А у нас не было желания идти во что-то слишком сложное. Хотя с точки зрения генерации пользователей этот продукт показывал себя хорошо.
Второй – платформа для обучения навыкам карьеры во фрилансе с помощью ИИ, где людям предоставляются видеоуроки и необходимый инструментарий для практики. Это, собственно, и был JobEscape. Им решили заниматься плотнее, так как продукт тоже сразу стал получать пользователей, но был проще. Позже стали резидентами Astana Hub.
– С учетом того, что вы запустили сразу два продукта, сколько понадобилось денег на старте?
– Изначально с Маргуланом закинули где-то $20 тысяч. Потом сделали небольшой заказ для одних ребят, от которых получили $15 тысяч. Это и был стартовый бюджет. Чуть позже подняли внешние инвестиции – суммарно $300 тысяч от фондов White Hill Capital и Caucasus Ventures, а также бизнес-ангела Ельдара Толеша. На эти деньги и проводили эксперименты с двумя продуктами.
Позже привлекли еще $1 млн, который уже целенаправленно пустили на развитие JobEscape. Однако не так давно сделали пивот. Теперь вместо фриланс-профессий обучаем людей создавать AI-ботов для бизнеса на no-code сервисах Make.com и n8n. Увидели в этом направлении большой спрос и потенциал.
Подробнее на Digitalbusiness.kz.
«Нам сделали предложение, и мы посчитали, что сейчас целесообразно окэшиться»
– Мирас, ваша стартаперская карьера началась с проекта для сельского хозяйства. Можете рассказать, как сложилась его судьба?
– На первых порах было все хорошо. После запуска платформы довольно быстро появились платящие клиенты, а потом получили $150 тысяч инвестиций от австралийского венчурного фонда в Гонконге. Однако позже выяснилось, что для развития требовалось гораздо больше денег. К примеру, ближайший конкурент примерно в тоже время закрыл раунд на $10 млн, при этом еще не имея выручки. У нас тогда на рынке, а может и до сих пор, нет таких денег. В связи с этим проект пришлось закрыть.
– Что было дальше? Когда решились на запуск нового стартапа?
– Практически сразу. Тогда мой нынешний кофаундер по JobEscape Маргулан Ермек делал для BI Group проект по распознаванию лиц. Дело в том, что ремонтом квартир «под ключ» в их домах занималась одна компания. И BI Group нужен был инструмент, чтобы отслеживать, пришел ли сотрудник на смену или нет, так как от этого зависело, получится ли сдать объект в срок.
Правда, стало быстро понятно, что кроме BI Group такое решение в Казахстане особо никому не надо. И когда я закрывал свой AgroTech-проект, Маргулан попросил помочь ему по бизнесовой части. В результате сделали пивот в сторону образования: нам этот рынок казался более перспективным. Тем более, как раз началась пандемия коронавируса и многие вещи стали активнее переходить в онлайн-формат. Так решили делать систему античитинга для сдачи экзаменов.
– Насколько удачным получился этот проект?
– С ним удалось сделать экзит. Он был адекватный по мерам казахстанского рынка. Ребята посмотрели нашу прибыль, смоделировали оценку и выкупили как private equity. Сумма была шестизначная, но при этом меньше миллиона долларов.
Почему решили продать? Нам сделали предложение, и мы посчитали, что сейчас целесообразно окэшиться. Потому что на тот момент было непонятно, что будет после коронавируса с экзаменами. Поэтому решили продать проект и идти дальше.
Для меня, на тот момент 23-летнего парня, деньги от экзита были значимой суммой: на хлеб с маслом и черной икрой хватило. В общем, все классно.
«Закинули с кофаундером на старте $20 тысяч личных денег»
– История с JobEscape случилась сразу после экзита?
– Нет. Подумал, что слегка устал от стартапов и хочу пойти в найм – впервые в жизни. Переехал в Дубай, где работал в департаменте стратегии, во внутреннем консалтинге DIFC (Международный финансовый центр Дубая – свободная экономическая зона с независимым органом финансового регулирования и судебной системой, основанной на английском общем праве – прим. Digital Business). Правда, мне там не понравилось. Большая часть моего функционала заключалась в клепании презентаций для CEO, который смотрел первую и последнюю страницу, после чего говорил: «OK, cool». Этим максимально не хотелось заниматься.
А Маргулан тогда работал в структуре украинского холдинга Genesis (специализируется на разработке сайтов, мобильных приложений, ИТ-аутсорсинге и консалтинге – прим. Digital Business). Там он занимался performance marketing – крутил рекламу в Google, Meta и так далее. В результате Маргулан предложил запустить в Казахстане свой B2C-проект со ставкой на performance marketing. Набросали несколько идей, после чего пришли к двум продуктам. Сделали MVP и выкатили их на тест, чтобы посмотреть спрос.
Первый – сервис для беременных с различными советами и упражнениями Bloomy. Но быстро поняли, что в истории с подобным решением берем на себя большую ответственность. Ведь к каждой женщине нужен индивидуальный подход. А у нас не было желания идти во что-то слишком сложное. Хотя с точки зрения генерации пользователей этот продукт показывал себя хорошо.
Второй – платформа для обучения навыкам карьеры во фрилансе с помощью ИИ, где людям предоставляются видеоуроки и необходимый инструментарий для практики. Это, собственно, и был JobEscape. Им решили заниматься плотнее, так как продукт тоже сразу стал получать пользователей, но был проще. Позже стали резидентами Astana Hub.
– С учетом того, что вы запустили сразу два продукта, сколько понадобилось денег на старте?
– Изначально с Маргуланом закинули где-то $20 тысяч. Потом сделали небольшой заказ для одних ребят, от которых получили $15 тысяч. Это и был стартовый бюджет. Чуть позже подняли внешние инвестиции – суммарно $300 тысяч от фондов White Hill Capital и Caucasus Ventures, а также бизнес-ангела Ельдара Толеша. На эти деньги и проводили эксперименты с двумя продуктами.
Позже привлекли еще $1 млн, который уже целенаправленно пустили на развитие JobEscape. Однако не так давно сделали пивот. Теперь вместо фриланс-профессий обучаем людей создавать AI-ботов для бизнеса на no-code сервисах Make.com и n8n. Увидели в этом направлении большой спрос и потенциал.
Подробнее на Digitalbusiness.kz.
Share
